Только не - Игорь Толич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты и представить себе не можешь, сколько я вытерпел, чтобы получить развод у Кати.
— И, как всегда, молчал…
— Да, молчал. Потому что не хотел тебя впутывать в эту грязь. Мне пришлось пойти на шантаж, потому что она нарушила наши договорённости. Я был вынужден пригрозить ей, что подам на раздел имущества. И тогда квартира достанется целиком мне. Только так получилось решить наш спор. И всё это я сделал для нас с тобой, Лиз. Умоляю, выходи за меня.
— Нет, Тони. Нет.
— Лиз, ты нужна мне. Я хочу, чтобы мы снова были вместе.
— Зачем?
— Затем, что без тебя ничто не имеет смысла.
— А со мной имеет смысл всё, кроме меня.
— Ты знаешь, что это неправда, — полыхал Тони. — Я люблю тебя, Лиз. Я хочу, чтобы мы, наконец, стала моей женой.
Он протянул мне на раскрытой ладони кольцо.
То самое кольцо, которое я оставила на полке, навсегда покидая минскую квартиру. Кольцо смотрело на меня пусто и безжизненно. Тони умолял о нашем воссоединении, но мне с трудом верилось, что сам Тони искренне понимает, о чём просит.
— Лиз, прошу…
— Скажи мне только одно, — начала я, вибрируя всем своим существом, но превозмогая эту дрожь, потому что обязана была спросить. — За всё это время, что мы не вместе, ты был с кем-то?
Тони замолчал, глядя мне в глаза.
Губы его шевельнулись, чтобы ответить «нет», но не издали ни звука.
Потому что Тони не смог солгать.
— Господи… — я уронила лицо в ладони.
Слёзы обожгли мне глаза. Слёзы, которые, я надеялась, больше никогда не прольются из-за человека, сидящего напротив меня с вытянутой как в милостыне рукой, откуда жадно и вопросительно на меня взирало золотое кольцо — символ нашей любви, убитой так нелепо.
— Господи… — повторила я, не глядя на Тони.
— Лиз…
— Не надо. Не оправдывайся.
— Лиз, ты бросила меня.
— А ты, недолго думая, бросился в койку другой.
— Ты не оставила мне выбора.
— У тебя был выбор! — заорала я и всё-таки подняла к нему взгляд. — У тебя всегда был выбор. Просто ты выбирал не меня.
— Я люблю тебя, Лиз, — на ресницах Тони появились слёзы.
Если он и плакал когда-то, то обычно, предварительно и хорошенько выпив. Но сейчас мы были трезвы. Сердце моё было выжато и измотано до состояния половой тряпки.
— Прости меня…
Слезинка, а затем вторая покатились из глаз цвета золотистой сиены с мелкими вкраплениями киновари. Им не было и никогда не будет равных в этом мире. Но я прощалась с этими глазами навсегда.
— И ты меня прости, Тони.
Он покачал головой:
— Нет.
— Так надо.
— Лиз, я не смогу тебя забыть.
— Я тоже не смогу тебя забыть. Но нас больше нет.
Я встала из-за стола, покачнулась, но удержалась на ногах.
Уходя, я знала, что Тони не смотрит мне вслед. Знала, что секунду назад разбила вдребезги нас обоих. Но я верила, что так будет лучше.
Год назад Тони прислал мне открытку на Рождество. На Рождество, которое могло бы стать нашим третьим совместным Рождеством. И будь жив Клаус, то и для него это Рождество стало бы третьим. Но Клауса больше не было. В открытке содержались банальные поздравления и просьба о встрече. Я проигнорировала и поздравления, и просьбу, потому что уже запланировала праздник с Андрисом и твёрдо решила, что священных празднеств в иной компании мне больше никогда не представится.
Но вот я снова очутилась рядом с Тони.
Полночь. Рига. Двадцать пятое декабря. Христос вновь пришёл в этот мир, чтобы спасти всех грешников.
Тони целует мои губы, а я понимаю, что нет грешницы страшнее, чем я в этот час. Но я хочу грешить. Больше, чем святой благодати, я хочу этого греха.
— Я люблю тебя, Лиз, — шепчет Тони, зачёрпывая ладонью мои волосы с шеи. — Я люблю тебя, Лиз…
Мы находимся так близко, словно никогда не отделялись с самого первого вдоха, будто бы для нас намного естественней жить единым целым, а не порознь, и едва ли могло случиться такое, что Тони нет со мной, а меня — с ним, потому что мы едины — всегда были и всегда будем. И ничего, даже нас самих, не существует друг без друга. Он принадлежит мне. Я принадлежу ему. У нас общая кровь, дыхание, кожа. Я люблю его, несмотря ни на что. Он любит меня от кончиков пальцев ног до самого последнего волоска на макушке. Всё, из чего сделан Тони, — моё вне всяких сомнений и кривотолков. Всё, из чего сделана я, — принадлежит Тони безраздельно.
Я не знаю, сколько у него было любовниц, и сколько лиц он сменил, улыбаясь другим. Не знаю, говорил ли он кому-то ещё о сокровенном, звал ли меня во сне, кто согревал его разнузданную жизнь, и сколько раз он слал мне проклятья. Но я знала, что, поселившись во мне единожды, Тони никогда не уходил из меня до конца, не давал мне свыкнуться со своим отсутствием.
Я сотню раз обнимала его, говоря, что этот раз — последний. Однако неверие во мне говорило всегда громче, чем вера, и за каждым последним разом обязательно приходил новый, но тоже последний раз.
В каждой мысли моей — Тони. В каждом страхе моём — Тони. Он везде и всюду, постоянно и намерено.
Тони — моё самое дивное воспоминание.
Тони — мой оголтелый ужас длиною в тысячу световых лет.
Тони — моё предназначение.
Тони — мой липкий стыд и непрерывная потеря.
С ним связано столько всего, что развязать уже невозможно.
Тони стоит под фонарём на набережной Москвы-реки и протягивает мне визитку…
Тони улыбается и берёт с меня обещание однажды вручить ему книгу с моим автографом…
Тони смеётся, потому что у него нет для меня подарков…
Тони, рискуя жизнью, лезет на крышу и снимает оттуда бездомного серого котёнка…
Тони приносит букет ромашек…
Тони обнимает меня на берегу Средиземного моря…
Тони надевает мне на палец кольцо…
Тони стоит на коленях в минской квартире и умоляет не уходить…
Тони… Тони… Тони…
Тони прижимает меня к себе. На часах уже два ночи. Рижане поют псалмы, гуляют по
